"Хотя ему было не более тридцати лет и он был прекрасен телом и душой, никто не слышал, чтобы у него была возлюбленная. Он никогда не говорил о женщинах, но никогда не мешал говорить другим на эту тему, хотя легко было заметить, что подобный разговор, в который он изредка только вставлял короткое слово или мрачное замечание, ему крайне неприятен. Его сдержанность, нелюдимость и неразговорчивость делали его почти стариком."